В глухой провинции без моря

Алексей Машевский (р. 1960)
Культуролог, поэт, эссеист. Руководит просветительским проектом "Нефиктивное образование" в Санкт-Петербурге, читает лекции по истории культуры и литературы.

подробнее >>

«Первая половина XVIII века была отмечена интенсивным проникновением в отечественную культуру этих двух больших художественных стилей <барокко и классицизма>. <...>

Чтобы разобраться в том, какие художественные и философские идеи лежали в основе барокко и классицизма, вспомним два характерных архитектурных ансамбля: большие императорские дворцы в Царском Селе (архитектор Бартоломео Растрелли) и в Павловске (архитектор Чарльз Камерон).

( Collapse )

Алексей Машевский (р. 1960)
Культуролог, поэт, эссеист. Руководит просветительским проектом "Нефиктивное образование" в Санкт-Петербурге, читает лекции по истории культуры и литературы.

подробнее >>

«С Лермонтовым приходит в русскую литературу совершенно особый тип работы со словами, с текстом. Вас должно было уже насторожить, когда я сказал, что треть текстов его ранних романтических поэм и стихов – это заимствования. То есть, что это означает? Это означает, что выбирается из других поэтов то, что кажется тебе красивым, эмоционально окрашенным, значимым, и дальше из этого создаётся такая солянка. Что объединяет эту солянку? Почему это, вообще говоря, производит впечатление? Сейчас попытаемся разобраться. И попытаемся разобраться на примере стихотворения, вам, конечно, знакомого, ибо с этого стихотворения, как считается, и начинается настоящий Лермонтов ("смерть Пушкина разбудила Лермонтова" и т. д.). Это, конечно, "Смерть поэта". Я предлагаю вам это стихотворение, довольно длинное, прочитать сначала целиком, а потом спокойно и внимательно – по частям, и попытаться разобраться, что здесь происходит. Итак, "Смерть поэта".

( Collapse )

"...Если меня сейчас завести и я ринулся бы в разговор о Достоевском, то я бы показал вам Достоевского как литературного Хлестакова, гениального, талантливого, все что угодно – это самый настоящий Хлестаков. Ему не хватило, конечно, жизни, чтобы стать. Ему нужно было еще несколько жизней прожить, чтобы полностью выкорчевать из себя то, что он выкорчевывал. А он выкорчевывал, в этом ему нужно отдать должное. Из себя изживал. Но не успел, и поэтому никогда не нужно возводить в систему мысли, представления и образы Достоевского; не нужно искать за ними систематической философии, потому что если выстроить систему, то она будет абсолютной глупостью. А вот артистическое присутствие, которое нельзя резюмировать, есть у Достоевского. И – отделять от него мысль как доктрину Достоевского невозможно".

* * *

"Достоевский, пожалуй, первый и до XX века единственный русский писатель, которого можно было бы назвать (хотя я не люблю его как писателя) «нефизическим» писателем, – писатель, у которого отсутствует какая-либо социальная, заранее заданная иерархия слоев, характеров и т д. У него отсутствует какая-либо принадлежность человека к какому-нибудь слою или состоянию, и оценка человека по этой принадлежности. У всех русских писателей есть какая-то характеристическая принадлежность человека к определенным слоям населения, слоям общества и соответствующее понимание, оценка и т д. Даже у такого писателя, как Толстой, все-таки на заднем фоне его мысли есть стремление к некоторому реальному социальному состоянию или слою бытия, к которому можно было бы блаженным образом, наконец-то, прикрепить человека; какой-то устой, вне человека существующий (это, так сказать, уже толстовская утопия). А у Достоевского человек стоит в той точке, где все делается впервые и заново, он не принадлежит «никуда», еще «никуда» не принадлежит, он еще должен пройти путь испытаний и потом оказаться уже в какой-то социальной ячейке, и Достоевский его берет все время в той точке, где все решается впервые и заново.

( Collapse )

М. Мамардашвили. Психологическая топология пути